Собаку звали Ромка. Нет, Ромка не знал, что его так зовут. Просто звуки такого сочетания издавал человек, который каждый день кормил собаку и гладил по мокрой, обледенелой, тёплой, горячей шерсти (в зависимости от времени года и погоды) своею доброй, сильной и большой рукой. И человек был большой. Маленькой собаке – потомственной «породистой» дворняге во множестве поколений – человек казался настоящим гигантом. От него исходила сила и мощь. Но Ромка не боялась этого сильного человека. И здесь его дворняжничьи инстинкты ничего поделать не могли. Ромка боялся многих людей…. Но этого…, этого он любил. Этот человек был его другом. Пожалуй, единственным настоящим другом за всю его совсем ещё недолгую собачью жизнь….
Человек кормил собаку уже довольно давно. Считать часы, дни и месяцы Ромка не умел. Он знал лишь, что уже много-много тьмы и света сменилось с того времени, когда подранного злобными конкурирующими собаками, и практически издыхающего его заметил этот Большой Добрый Человек и стал бороться с Собачьим Богом Смерти за Ромкину маленькую и никому не нужную жизнь. Нет, оказалось нужную. Нужную, этому большому доброму человеку.
Человек жил неподалёку от Ромки, который после ранений передвигался плохо и обосновался в глубине спасительного кустарника в сооружении, напоминающем нору. Сооружение сделал для него из деревянных досок большой человек. А сам человек жил в огромной каменной горе со множеством жилищ в которых живут люди. Человек кормил собаку и уходил к себе в жилище, когда приходила ночь, а днём куда-то уезжал на своей огромной чёрной, неприятно и резко воняющей бензином машине, которую Ромка не любил за то, что та надолго увозила от него большого человека….
***
На город наваливалась ночь, укрывая его своей чёрной, горячей, ласково-тёплой, промозгло-мокрой, холодной или обжигающе – холодной (в зависимости от времени года) шкурой со множеством ползающих по шкуре светящихся блох. Блох и у Ромки было предостаточно, но у чёрной небесной шкуры блохи были другие – небесные. Удивительно красивые. Эти блохи не кусали Ромку, а наоборот, нравились ему. Ромка устраивался поудобнее, наблюдал за забавными мерцающими блохами на небесной шкуре и думал о Большом Человеке.
***
Странное дело. В прежней жизни, когда Ромка не знал этого человека по вечерам он думал совсем о другом. Вспоминал самые приятные моменты прожитого дня: вкусности, доставшиеся ему, своих товарок, таких же дворняг, как и он; свою подругу; чужих злобных собак; стычки с ними….
А теперь Ромка думал о Большом Человеке. Он научился этому совсем недавно. Сначала это пугало его. Но потом Ромка привык. А скоро без этих ночных дум о человеке он не мог обходиться и с нетерпением ожидал прихода чёрной шкуры с её забавными блохами.
В своих думах Ромка видел себя в жилище, рядом со своим другом. Человек гладил Ромку, а тот урчал и от удовольствия повизгивал….
Так с этими сладостными думами Ромка и засыпал….
***
Иногда человек приходил со своей маленькой дочкой, и тогда для Ромки наступало время блаженства. Маленькая девочка гладила его своими маленькими невесомыми ручонками, а Ромка лизал эти маленькие ручонки своим горячим шершавым языком. А ещё, он, проказничая, старался лизнуть дочку большого человека в лицо, но та отбивалась и весело смеялась. И Большой Человек весело смеялся. И Ромка от счастья заливался звонким лаем.
Такие дни Ромка считал самыми счастливыми и радостными. И перед сном, наблюдая за светящимися блохами, он во всех подробностях вспоминает этот день.
Ромка знал, что маленькая дочка Большого Человека не живёт с ним. А живёт совсем в другом месте со своей мамой и иногда навещает отца. Так же, как изредка навещает его, калеку, бывшая подружка – это тоже были радостные дни в будничной и скучной череде смен света и прихода чёрной небесной шкуры. Правда, теперь подружка навещает Ромку всё реже и реже. Забывая его, заведя новых друзей….
***
Ещё радостными событиями в жизни Ромка считал дни, когда к Большому Человеку на таких же огромных воняющих бензином машинах приезжали его друзья. Такие же большие и сильные, как и Ромкин друг. И такие же молодые, как и он. И тогда Ромка буквально обалдевал от счастья. Большие и сильные люди возились с ним, и Ромка забывал от счастья о своих искалеченных ногах и превозмогая боль, точнее почти не чувствуя её, растворенную в бесконечном, всёпоглощающем счастье, гонялся за этими добрыми сильными людьми. И взахлёб лаял на них. И пытался понарошку укусить их. И добрые люди, и Большой Человек весело смеялись.
Правда от этих добрых и сильных людей иногда неприятно пахло металлом и оружейной смазкой. Ромка хорошо знал эти запахи, не любил и боялся их – однажды, его ещё щенка пытался убить из также пахнущей металлом и оружейной смазкой палки один плохой злой человек….
***
Ромку кормили и играли с ним и другие люди. Но это было не то. Эти люди просто кормили, играли с ним и жалели его. И от их рук исходило тепло, когда они его гладили. Но это было другое тепло, не такое, какое исходило от рук его большого человека. Ромка позволял этим людям гладить себя, вспоминая при этом тепло рук своего друга….
Иногда Ромку обижали и пришлые собаки и люди. Его не любили некоторые люди из каменной горы, где жил большой человек. Особенно, одна старая женщина, не один раз пытавшаяся прогнать Ромку….
Но Ромка заметил, что Большого Человека и друзей из его стаи другие люди уважают (и та старая женщина уважает большого человека), и поэтому Ромке особенно не доставалось от людей.
***
Заботами большого человека, а больше ответной любовью к нему за эту заботу, Ромка мало-помалу начал поправляться и уже мог кое-как ковылять по окрестной территории. Нет, он не искал еду, как в прошлой, до встречи с большим человеком, жизни. Просто собаке надо двигаться. В движении, её собачья жизнь….
***
Но однажды человек не пришёл кормить Ромку. Чёрную шкуру сменил свет, а Большого Человека всё небыло. Ещё одну чёрную шкуру сменил белый свет. И еще…, но человека всё не появлялся….
А потом случилось то, что Ромка никак не мог вместить в свой маленький собачий ум.
К каменной пещере подъехало много машин. Из них стали выходить люди. Много людей. Среди них были и знакомые Ромке друзья большого человека и его маленькая дочка. Но, странное дело. Сегодня они не подошли как всегда к Ромке. И даже не заметили его. На их лицах Ромка не видел улыбок, и они не смеялись, веселились, как в прежние времена. Наоборот, их лица казались сумрачны и суровы….
А потом произошло то, что и вовсе привело Ромку в оцепенение. Из большой машины люди вытащили резко пахнущий деревом и смолой ящик. В нем лежал его друг. Большой Человек лежал неподвижно с закрытыми глазами. Не его голове была лента.
Ящик поставили рядом с пещерой. Люди столпились вокруг ящика. Ромка хотел было подойти к ящику со своим другом, но каким-то своим звериным чутьём понял – не надо. Он просто смотрел на жёлтое, застывшее, чужое лицо большого человека и из его чёрных собачьих глаз незаметно для Ромки катились и катились горячие слезинки….
А потом ящик с его другом снова спрятали в недра большой машины. Все уехали, и Ромка стался один….
**
Ромка лежал недвижимо целый день. Он не ел пищу, приносимую ему другими людьми. Он просто лежал и смотрел на небо. Ромка ждал чёрную шкуру. Никогда прежде он так не ждал прихода чёрной шкуры. И чёрная шкура снова накрыла город. И снова светящиеся блохи поползли по ней. Ромка смотрел на чёрную шкуру, на светящихся блох, и ему хотелось туда, к ним. Ему казалось, что где-то там, среди этих светящихся блох теперь находится его большой человек. Ромке даже чудилось, что он знает где….
Жизнь без большого человека не имела теперь для Ромки никакого смысла. Он в последний раз посмотрел на чёрную шкуру, светящихся блох и закрыл глаза.
И пришёл Собачий Бог Смерти. И отнёс маленькую Ромкину душу к чёрной шкуре. И она, душа стала малюсенькой светлой блохой. Такой малюсенькой, что её с земли невозможно разглядеть. Но рядом с ней можно разглядеть другую. И теперь они, как и хотел Ромка, вместе – он и Большой Человек. Вместе навсегда, пока будет существовать Космос, с его галактиками, вселенными и звёздами. Всегда, даже когда через миллиарды лет галактики и вселенные окончательно разбегутся. И нет теперь в природе силы, способной разлучить их.