ДОЧЕРИ ТАНЮШЕ ПОСВЯЩАЮ

        Сколько у него оставалось  времени?.. Полчаса, не больше.                                                                                                                                            Какое-то время им понадобится на перегруппировку, ещё какое-то, чтобы подтянуть к бункеру миномёты, развернуть их. А потом, под прикрытием огня миномётов они полезут снова. Они отлично понимают, что после такого взрыва уцелели немногие, и будут осторожничать (они ведь не знают, что в живых остался только он один).  Нафига им лезть на рожон, бессмысленно подыхать, если они бункер возьмут по любому. Для них время значения не имеет.

        Капитан, переползая через мёртвые тела, обыскал каждый закоулок и нашёл ещё два исправных автомата. Теперь в его арсенале их стало три, неполный «цинк» патронов и «Стечкин» с двумя обоймами. Не густо. Да еще целая куча пустых магазинов.

 Капитан уселся возле стены, напротив входа контролируя периметр, положил рядом весь свой арсенал и принялся снаряжать магазины. Руки проворно, автоматически брали из «цинка» патроны и вставляли в магазин. Патрон за патроном. Патрон за патроном.

       Руки вставляли патроны, откладывали снаряженные магазины, брали пустые и снова вставляли патроны, а мысли капитана были далеко….

 ***

      Жизнь прошла. Как не крути. Теперь у него её осталось не много – эти несколько десятков минут передышки и несколько минут боя.

      Почему всё так глупо и нелепо? Почему? Почему? Почему?  Почему он теперь здесь, в этом развороченном бункере? Почему его пацаны все до одного мертвы и их тела разбросаны вокруг? Почему в свои годы он всё ещё капитан, хотя многие его ровесники майоры, а кто-то и повыше? Почему, подохнув скоро в этом  треклятом бункере, он так больше никогда не увидит её?..

*** 

       Интересно, какая она стала теперь? Когда он в последний раз ушел из дома, навсегда закрыв за собой дверь, ей исполнилось двенадцать. Тогда она была худенькой стройной девочкой с большими умными печальными глазами…. А теперь это молодая девушка…. Сколько ей теперь?

       Капитан поймал себя на мысли, что не может вспомнить, сколько ей теперь лет. Кажется двадцать два…, нет, двадцать три. Двадцать три. Всё верно….

       Неожиданно капитан услышал какие-то звуки и вскинул автомат, контролируя вход и амбразуры. Нет, показалось….

      Сколько раз он хотел увидеть её. Подойти. Посмотреть ей в лицо. Заглянуть в глаза. Заговорить. Рассказать о своей жизни. Попросить прощения…. Но гордость. Не гордыня, а именно гордость не позволяла, останавливала, не пускала.

      И она гордая. Вся в него….                                                                                                                                                                                            Гордая, это хорошо. Гордость от Бога, от наличия души…. Гордыня грех, а гордость….                                                                                                    Человек должен быть гордым. Правда, гордым живётся труднее. Но это ничего. Зато они не лижут ни чьей задницы, ни перед кем не пресмыкаются….

      Поэтому гордые в его возрасте ходят в капитанах….

      Рука обшарила «цинк», тот был пуст.  Капитан критически осмотрел свой арсенал. В его распоряжении имелось пять снаряжённых автоматных магазина и две обоймы «Стечкина». Какое-то количество патронов оставалось в магазинах найденных автоматов. И ещё две гранаты. Вот и весь его жизненный резерв.

      Капитан сменил у автоматов магазины на снаряжённые, полные. Разложил весь свой арсенал возле амбразур. Снова уселся напротив входа. Положил на калении автомат и закурил.

      Интересно, если бы теперь он остался жить, что бы сделал?  Нашёл бы в себе силы побороть гордость, пойти к ней. Подойти к её двери. Позвонить…. Ерунда, она и на порог не впустит его…. Это не важно. Главное он смог бы, хоть на некоторое мгновение увидеть какой она стала. Заглянуть ей в глаза. А потом – будь, что будет…. А может, впустит? Увидит его, всё поймёт, простит и впустит…..

 ***

      Первые мины ухнули совсем рядом с входом и всё завертелось. Капитан метнулся к амбразурам. Выпустил, несколько бесприцельных коротких очередей. Подскочил к входному проёму и послал ещё одну длинную очередь по движущимся к бункеру камуфлированным фигурам. Кажется, кто-то из псов упал, остальные залегли. Капитан снова перескочил к амбразурам. Несколько очередей, и снова к входу. Пули бандитов роем влетали в амбразуры и входной проем. Выбивали из плит на противоположных стенах куски бетона, высекали искры.

     Патроны в магазине автомата закончились. Капитан схватил другой и снова послал несколько коротких очередей по зловещим чёрным фигурам….

     Сначала была вспышка. Потом толчок.  Руку грудь и бедро обожгла боль. Капитан упал на грязный, окровавленный, засыпанный бетонными обломками, заваленный стреляными гильзами и мёртвыми телами пол. Опираясь на автомат, попытался встать, но не смог. Глаза заволокла чернота. И он снова упал.

     Это был конец. Действующей рукой капитан достал гранаты и положил их рядом с собой. С трудом, превозмогая боль, разомкнул у одной гранаты усики чеки….

     А пули всё крошили и крошили бетон стен. Он с каким-то непонятным спокойствием слушал звук работающего оружия бандитов, минные разрывы….

     Еще минута, другая и всё….

     Страха не было. Он думал о ней. А всё же он не зря прожил свою жизнь. Те нелюди которых он положил возле этого бункера, и те которых он положил за всю жизнь воина – а положил он их немало –  никогда не войдут в её дом. Ни в какой другой дом вообще. Не войдут, чтобы причинить боль, страдание, принести смерть. Она будет жить. Радоваться жизни. Любить…. Жаль только что он никогда не увидит это….

    И вдруг среди однообразных звуков стреляющего оружия бандитов и минных разрывов капитан различил сначала едва слышимые монотонно-вибрирующие, такие знакомые, всё усиливающиеся звуки….

     А потом землю вокруг бункера взорвали разрывы ракет, бомб и снаряды автоматических пушек.

     А потом разрывы и выстрелы прекратились и только рокот винтов «вертушек» нарушал непривычную тишину.

     А потом смолк и он. И тишина сделалась абсолютной.

     А потом  почти теряющий сознание капитан услышал молодой, сильный голос: «Пацаны, есть кто живой!?».

     – Есть!

     – Входите быстрей! У нас мало времени! Псы могут опомниться.

     – Не могу, браток, ранен. – Из последних сил крикнул капитан.

 ***

      А потом была чернота.  

      Капитан не помнил, как в бункер наполнился людьми. Как молодые сильные руки подхватили его беспомощное, окровавленное тело и понесли к вертолёту. Как другие руки аккуратно втащили его в вертолёт.

      Капитан не помнил, как лежал на заботливо расстеленных бушлатах на железной палубе вертолета, а рядом с ним лежали тела его погибших товарищей. И они в этой «вертушки» все вместе в последний раз были в незримом воинском строю. В строю, священней которого нет. В строю защитников Отечества.

      Капитан не помнил, как вертолёт, надсадно ревя турбинами со всей своей многотысячной мощью, стремительно взмывал ввысь, давая ему шанс….

     Сможет ли капитан воспользоваться этим шансом, найти в себе силы и постучаться в её дверь?